Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн" - Страница 78

— Но… — пробормотал Меддокс, бледнея от ужаса, — не проще ли было выстрелить в меня?

— Чтобы оставить труп, бросить убитого сотрудника ЦРУ на площади городка, где останавливался Рудинский? — Контатти с упреком посмотрел на него. — Это было бы большой глупостью, разве не так?

Меддокс невольно кивнул в знак согласия.

— И чему только вас учат в вашем Управлении? — посмеялся Контатти. — Разве тебе не объясняли, что, когда преследуешь машину, нужно помнить об «эффекте стены»? Тогда ты мог бы избежать столкновения с моим грузовиком. Мы со стариком большие специалисты в этом деле. — Он усмехнулся. — Но и это тоже можно увидеть в кино.

Грузовик вышел на крутой, почти под прямым углом, поворот и проехал по самому краю дороги. Острые скалы обрыва уходили далеко вниз.

— Остановись. Приехали.

Меддокс с ужасом посмотрел на него и покрылся холодным потом.

— Не бойся. Ну тормози!

Грузовик остановился, подняв тучу пыли.

Контатти улыбнулся Меддоксу:

— Можешь гордиться собой. Ты молод, только начинаешь карьеру, но все же сумел понять то, что твои шефы… теперь уже никогда не узнают. — Он открыл дверь и выпрыгнул из кабины, держа Меддокса под прицелом. Тот тоже выбрался на дорогу. Контатти стал разминать ноги.

— Видишь ли, ты не представляешь для нас никакой опасности, потому что не знаешь, кто мы такие, откуда взялись…

— Но я знаю, какова истинная роль Рудинского. Это поляк, а поляки ужасные националисты.

— Верно. Но ты не подумал, что нам, возможно, нужно было заставить вас поверить, будто мы поляки? Ты симпатичный малый. Хотел бы работать на нас?

Меддокс растерялся. Но в глазах зажглась искра надежды.

— Я не знаю, кто вы такие.

— Какое это имеет значение? Люди.

— Это… интересное предложение.

— Разве кто-нибудь отказался бы от такого, лишь бы спасти свою шкуру.

Меддокс едва заметно кивнул. Контатти покачал головой:

— К сожалению, у меня есть только один способ убедиться, что ты не станешь вести двойную игру.

— Какой?

— Вот такой, — сказал Контатти и спустил курок.

Сраженный насмерть, Меддокс упал лицом вниз. Контатти наклонился, достал его документы, потом подтолкнул тело к краю обрыва и сбросил.

Труп полетел в пропасть, подскочил несколько раз на скалистых выступах и распластался на глубине ста метров.

Контатти посмотрел вниз, лицо его было печально.

— Прощай, коллега. — И провел рукой по щеке — он не брился уже два дня. У него был совершенно непрезентабельный вид.

К вечеру машина Юрека пересекла границу на перевале Бреннер. Казалось, это едут какие-то северные туристы, замечательная семья: Юрек, Магдалена, Ева, Станислав, маленькая Соня.

Пока таможенник проверял багаж, сотрудник полиции наклонился к водительскому месту, попросил у Юрека документы о выдворении и возвратил паспорта.

— Пожелания доброго пути вам шлет капитан Коссини, — сказал он и отдал честь.

Юрек жестом выразил благодарность. Таможенник посторонился, и машина тронулась с места в сторону австрийской границы.

Суббота, 18 ноября

В Вене, у пандуса старинного дворца в стиле барокко, слуги, следуя указаниям Магдалены, выгружали багаж из машины Юрека. Ева и Соня с любопытством осматривались, разглядывая красивую ограду, соседние здания и улицу с оживленным движением.

Юрек разговаривал с хозяином дома, старым князем Комаровским, встретившим его у входа в особняк с подобающим гостеприимством.

— Вена — спокойный город, граф. Я рад, что вы решили перебраться сюда. — Князь приложил руку к груди. — Можете рассчитывать на мою дружбу и на некоторое влияние, какое у меня еще есть.

— Я надеюсь только, что смогу отблагодарить вас за ваше великодушие, князь Комаровский.

— Нас осталось так мало, — печально произнес князь, — мы задавлены толпой и чернью. Среди людей нашего класса взаимопомощь — наипервейшая обязанность.

— Сейчас я должен немедленно отправиться в Мюнхен, чтобы обсудить одно предложение о работе. Поэтому воспользуюсь вашей исключительной любезностью и оставлю вам своих близких — жену и детей.

— Почту за честь и радость! — Князь внимательно посмотрел на Юрека. — Я снова предложу ваше имя нашему Комитету антикоммунистической деятельности. У нас есть одно дело, весьма достойное нас, настоящих поляков.

Юрек улыбнулся:

— Интересное предложение, князь. Поговорим о нем после моего возвращения, дня через два или три.

Понедельник, 20 ноября

Хмурое варшавское небо предвещало сильный снегопад.

У входа в огромное серое здание, где располагалось министерство, стояли часовые. Они выпрямились по стойке смирно и отдали честь Юреку Рудинскому, который в форме старшего офицера польского военно-морского флота уверенно вошел в здание.

Поднявшись по лестнице, он прошел по длинному коридору мимо множества дверей с различными табличками и цифрами. На всех этажах находились контрольные посты. Юрек протянул дежурному свое удостоверение, и тот указал на дверь в конце коридора.

Юрек вошел в кабинет, обставленный скучной канцелярской мебелью и большими картотечными стеллажами. За письменным столом сидел человек лет шестидесяти, тучный и лысый, в форме генерала. Он встретил Юрека без особой радости, пожалуй, даже строго.

— С приездом, старший офицер, — произнес он, указывая на стул возле письменного стола. — Присаживайтесь. У вас усталый вид. Много трудились?

— Обычная административная работа, генерал, — ответил Юрек, опускаясь на стул. — Только в последние дни немного страдал от бессонницы.