Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн" - Страница 46

Контатти установил на колесо колпак и пристукнул его. Мерилен продолжала:

— Единственный надежный способ обезопасить себя, на мой взгляд, было бы записать на пленку наши с вами разговоры и сделать незаметно несколько ваших снимков, например с помощью «поляроида». — Она проигнорировала очень внимательный взгляд Контатти. — Представьте себе, что вы русский агент и у меня есть такие документы. И пока я буду крепко держать их, что называется в кулаке, ничто не случится ни со мной, ни с Юреком. Вы не находите?

Контатти, присевший возле колеса, повернулся и полюбовался ногами Мерилен, стоявшей совсем рядом.

— У вас очень красивые ноги. Знаете, несмотря ни на что, я очень завидую этому польскому графу.

— Вы, как всегда, галантны в любой ситуации. Просто не понимаю, как мне удалось устоять перед вами.

— И я не понимаю, — сказал Контатти, вставая. — Более того, признаюсь, я еще не совсем потерял надежду. Однако вам все же следовало бы больше доверять мне. Ну вот эта затея, к примеру, — следить за мной, фотографировать — мне кажется весьма некорректной, обидной. И потом, где вы могли бы прятать «поляроид», если мы всегда встречаемся на улице?

Мерилен хитро улыбнулась:

— В своей сумке, например.

— В таком случае это должна быть довольно большая сумка, вроде… — Он умолк и сразу же рассмеялся. — Ну да, такая, какую вы и носите обычно. — Он вздохнул и осмотрелся. — Какая ночь. Вокруг ни души. Дорога пуста. Только разные мысли, предположения, подозрения. И мы вдвоем, вынужденные ждать. Только ждать, и кто знает, сколько времени.

Он жестом велел Мерилен следовать за ним, но уловил далекий звук летящего самолета и остановился, глядя в небо.

Шабе, укрывшийся на крыше ангара, тоже прислушался: шум самолета приближался. И тут опять зашипела рация. Шабе включил ее.

— Четырнадцатый пост. Четырнадцатый пост. Перехожу на прием.

— Четырнадцатый пост. Принимаю, — ответил Шабе.

— Тревога. Предельное внимание. Перехожу на прием.

— Здесь все в порядке. Все спокойно. Перехожу на прием.

— Ладно. Прием заканчиваю.

Старик сунул рацию в карман и снова посмотрел в небо. Из-под серых туч показались зеленые и красные мигающие огни самолета, заходящего на посадку.

Аэропорт полностью погрузился в темноту.

Загорелись синие огни вдоль восточной взлетно-посадочной полосы. Легкий отблеск скользнул по лицу Юрека и по ружью, когда американский самолет пролетел над ним, словно рухнув на него гигантской тенью, в которой сверкали всполохи реактивного двигателя, мигали сигнальные огни и ярко светились иллюминаторы.

Самолет приземлился с оглушительным ревом и направился в зону обмена. В свете его фар стали вырисовываться силуэты сотрудников ЦРУ. Уэйн стоял рядом с двумя сигнальщиками в светоотражающих куртках, которые должны были провести самолет на парковку.

Легкий толчок означал, что самолет остановился. Форст, Гаккет и охранники поднялись. Стюардесса ушла в кабину пилотов. Один из сотрудников раздал всем специальные инфракрасные очки, и свет внутри самолета погас.

Дейв Гаккет велел дать ему рацию и провел Форста в коридор к еще закрытому выходу.

Своими кошачьими глазами Юрек внимательно следил за приземлением самолета «Аэрофлота». Гигантский лайнер медленно ехал по земле и наконец остановился рядом с американским. Юрек находился в сотне метров от самолетов и просматривал все пространство между их фюзеляжами.

Когда самолет остановился, полковник Суханов достал рацию и прошел к выходу, вслед за ним направился Хаген и другие сопровождающие лица. Помощник пилота раздал всем инфракрасные очки. Свет в салоне погас.

Погасли и все огни на восточной взлетной полосе.

В пространстве между двумя самолетами люди Уэйна образовали кордон — в инфракрасных очках, с автоматами наперевес, они готовы были в любую минуту открыть огонь.

Уэйн встал перед американским самолетом и передал по рации:

— Добро пожаловать в Рим. Все в порядке. Можете выходить. — И поднял руку, подавая сигнал.

Обслуживающая самолеты команда техников в светоотражающих комбинезонах под присмотром автоматчиков начала подгонять трапы к выходам.

Некоторое время стояла полная тишина, и никто не осмеливался ее нарушить. Наконец люки обоих самолетов медленно открылись и в них одновременно появились советские и американские охранники. Теперь их движения должны были быть совершенно синхронными, как того требовал давний, не однажды использованный протокол.

Гаккет отдал приказ, и его люди расступились, пропустив вперед Форста. Выйдя, он остановился на верхней площадке трапа.

То же самое произошло у двери советского самолета: Хаген вышел вперед и остановился, ожидая следующих указаний.

Юрек осторожно подобрался поближе к своей цели и, оперевшись на погашенный прожектор, стал прилаживать ружье, готовясь к выстрелу. Он сощурил левый глаз, глядя правым в прицел ружья, изготовленного в Чехословакии. Мощная линза прицельного устройства позволяла очень хорошо рассмотреть все, что происходило в зоне обмена. Вот рука Гаккета коснулась плеча Форста, и ученый начал спускаться по трапу.

Прицел переместился в поисках Хагена, американца, который в свою очередь тоже уже спускался по трапу советского самолета.

Стоя на взлетной полосе у своих самолетов, разведчики впервые увидели друга друга.

Юрек перевел прицел с Хагена на Форста, а затем нацелился на точку, находившуюся на полпути между ними.

Всех посторонних со взлетной полосы удалили, и разведчики двинулись навстречу друг другу. Глядя в прицел, Юрек сосредоточился, задержал дыхание, собрал в кулак всю свою волю и в то мгновение, когда они сошлись, чтобы тотчас разминуться, спустил курок.